Национальный вопрос
К.А.Баханов, И.И.Лыман
В.К.Крыжановский считал себя российским патриотом и всячески это подчеркивал: «Сердце болит за Князя и за Доктора: люди русские» (25 марта 1870 г.), «русские наши купцы» (3 июня 1866 г.), «слава нашим русским Гражданам» (17 апреля 1866 г.) и т.д. Он считает, что все православные, говорящие на русском языке и почитающие русскую культуру, являются русскими людьми, даже если их речь несколько отлична, например атаманов рыбных заводов. Слова «Украина» и «украинец» для В.К.Крыжановского не существуют. Бердянску и в целом Северному Приазовью присущ неповторимый колорит, отличающий Новороссию, где проживает Василий Константинович, от центральной части Российской империи. В дневниках встречается четкое разграничение этих территорий: «С России пишут, что и там такая сиротская зима» (7 января 1865 г.), «Санная дорога, как в самой глубокой России» (9 февраля 1875 г.) и т.п.
Значительным показателем в оценке личности, своеобразным ключом к ее пониманию для Василия Константиновича является национальность. Поэтому она часто указывается в дневниках. По отношению к нерусским у В.К.Крыжановского сложился определенный этнический стереотип, сопровождающийся некоторой настороженностью и недоверием. Немцы, по его мнению, аккуратны, рачительны, хорошие хозяева, но склонны к мошенничеству, и с ними необходимо держать ухо востро:
«Урожай у немцев, а у русских был да Овражок [суслик. – Авт.] поел» (14 января 1865 г.),
«Позавчера я видел виноградный сад г-на Матиаса в нашей немецкой слободке – сад этот держится чисто и виноград хороших сортов» (10 сентября 1866 г.),
«Герасим Куппа жаловался сегодня Начальнику порта, что один из немцев, которые торгуют в городе, пшеницею, продал ему хорошую пшеницу, а начал сдавать пополам перемешанную с рожью: это чистое мошенничество и в этом немца уличили» (17 октября 1866 г.),
«Так он кривил душой, хитрый немец» (о садовнике Франке) (4 марта 1870 г.).
К полякам тоже автор дневника относится с недоверием, хотя и оценивает личные качества отдельных бердянцев польского происхождения положительно, но допускает, что поляки могут совершать неблаговидные поступки. Такое отношение к полякам объясняется общей негативной реакцией русского дворянства на польское восстание 1863 г. Достаточно вспомнить эпизод со взятками: «Я неудивляюсь поведению г-на Стильчинского: это поляк природный …» (29 марта 1870 г.). О греках В.К.Крыжановский отзывается как о людях заносчивых и надменных. «Он как грек имел несчастье держать себя выше, чем должен быть», – пишет он о К.С.Аргиропуло. С другой стороны, деловые и личные качества греков-негоциантов часто перекрывали этнические стереотипы. Так, вспоминая Абанопуло, титулярный советник отмечает: «Но правду сказать, мало граждан, которые жалеют за ним», – тогда как «Киссис Оглу отличный негоциант: добрейшей души же все знавшие его по коммерции, крайне жалеют о его выезде» (4 ноября 1865 г.). Болгары упоминаются несколько раз как земледельцы и арендаторы земли. По роду деятельности титулярный советник с ними сталкивался редко, а потому и не оставил ярких оценок.
А вот о бердянских евреях, хотя и вскользь, но упоминается часто. В Бердянске евреи имели свое сообщество, которое в тяжелые времена сплачивалось и не жалело средств для оказания помощи своим собратьям: «Сегодня был у меня Ратман Соколовский и показывал список, по коему Еврейское Общество Бердянское, по его приглашению пожертвовало в пользу бедных еврейских семейств 500 рублей» (19 февраля 1865 г.). Василий Константинович считал евреев народом сплоченным, стоящим друг за друга, но не упускал возможность зафиксировать как нетипичный момент, возникавшие между ними распри: «Соколовский и Черников, Евреи Бердянские, начали по Полиции тяжбу, самую жаркую один на другаго, доказывая противозаконные поступки, и конец кажется будет весьма интересный» (18 марта 1866 г.).
Еврейское общество было довольно богатым и влиятельным, что позволяло организовывать дорогостоящие вечера, доказывающие приверженность российскому престолу, и соперничать в этом даже с русским обществом: «Сегодня Еврейское общество давало вечер по, случаю бракосочетания Государя Наследника, и приглашало русское общество» (14 ноября 1866 г.). Титулярный советник считает евреев людьми зажиточными. Для него понятие бедность и еврей несовместимы, что следует даже из обрывков фраз: «Евреи болеют [холерой. – Авт.] и простой народ» (2 августа 1866 г.).
Богатство евреев В.К.Крыжановский связывает с какими-то неблаговидными в русском понимании делами, но допустимыми в их среде. Упоминая о некоем Г.Д.Демчинском, автор пишет, что он «большой взяточник, и что самый недобросовестный человек, и что даже Евреи перекрестились, когда избавились его в Павлограде» (3 февраля 1866г.).
В дневниках есть сведения о том, что евреи становились объектами нападений: «Говорят, что эту ночь обворовали лавку и еврея» (29 января 1866 г.), «Александр Васильевич Буланин и рассказал, как открыли тех преступников, которые зарезали все семейство евреев, туда к городу Ногайску» (8 февраля 1870 г.). Но эти случаи не дают основания утверждать, что евреи подвергались целенаправленной травле в Бердянске. Подобное случалось и гораздо чаще с представителями других национальностей и, прежде всего, с русскими. Однако Василий Константинович не акцентировал внимания на национальности жертв, так как это могло быть неправильно истолковано.
В.К.Крыжановский всю свою жизнь провел в Украине. Будучи русским человеком, он вобрал в себя отдельные черты украинской ментальности. Одной из таких черт, по мнению историка Н.И.Костомарова, является терпимость. На Украине люди привыкли с незапамятных времен слышать у себя чужую речь и не сторониться людей с другими лицами и другими обычаями, вражда к чужим народам вспыхивала лишь тогда, когда инородцы глумились над святынями украинского народа [Чижевський Д. Українська філософія // Українська культура. – К.: Либідь, 1993. – С.181].
Василий Константинович не разделяет детей по национальной принадлежности, а с одинаковым усердием учит русских, украинцев, евреев, греков: «Теперь у меня учатся после обеда 8 мальчиков: 2 Гусева, т.е. Федор и Петр, Трофим Кофман, Петр Попандопуло, Лаврентий Сененко, Корней Сусликов,…» (2 августа 1865 г.). Национальность ребенка важна для него как фактор, влияющий на воспитание, требующий специфических подходов. Автор дневника лишь косвенно указывает национальность или вероисповедание ребенка: «…Сын бердянского купца Караима Саускана» (15 апреля 1866 г.). Он отмечает, что к началу занятий в женской школе
«Всех девочек явилось 6-ть , в числе их три грамотных порядочно, а три неграмотных: 1-е более 10 лет, а последние три 8 лет; в числе первых Еврейка одна… Все три дети быстрые и отлично понимают урок» (31 августа 1865 г.).
Ярким примером толерантности В.К.Крыжановского может служить описание похорон А.Фота.
«Сегодня совершено погребение умершаго от холеры Александра Фота, но не христианским обрядом, а так себе, отнесли и предали земле на кладбище без священника, ни Русскаго, ни католическаго, ни лютеранскаго; все они отказались от Фота, потому, что никто из них не знал, какой он был религии. А между тем прошлый год, когда венчался он, брак совершал Русский священник Азовскаго казачьего войска; да и 1-е дите его крещено в православной вере» (23 июля 1866 г.).
Для автора дневников истинным показателем религиозности является не внешняя сторона – регулярное посещение храма, публичные заявления о приверженности той или иной религии, а совершение этапных жизненных шагов в соответствии с выбранным вероучением. Поэтому мнение официальной церкви и В.К.Крыжановского по поводу вероисповедания усопшего А.Фота столь различны.
Дневниковые записи В.К.Крыжановского позволяют проследить, как постепенно титулярный советник преодолевал барьер отчуждения, на примере его отношения к садовнику-немцу. Когда был нанят на работу садовник, неизвестно, возможно, незадолго до того, как Василий Константинович сделал первые, дошедшие до нас записи в дневнике, в году 1863-1864. В дневнике, датируемом 1865 г., он чаще всего называет садовника немцем: «Сегодня немец из моего сада привез…» (22 мая 1865 г.). В 1866 г. появляется более мягкая запись: «Мой немец посеял в саду…» В 1870 г. встречается имя: «Мой садовник Франк…» (11-12 февраля 1870 г.), – или просто Франк. Даже, столкнувшись с нечестностью садовника, В.К.Крыжановский 4 марта 1870 г. записывает «хитрый немец», а затем продолжает называть его по имени. То есть за это время автор дневника свыкся с особенностями садовника, и его национальность перестала играть ведущую роль в оценках, уступив деловым и личным качествам человека.