Воспоминания
Памяти расстрела членов 1-го Бердянского совета РКиК в деревне Куцая (ныне Луначарская) 24/IV [1919]
[…] Абольянц, узнавший среди нас военного комиссара т. Гринштейна Л., который в свое время был против выдачи арестованных белых офицеров Черноморскому отряду матроса Ляшенко, при обсуждении этого вопроса на заседании Исполкома Горсовета, он, Абольянц, обвел всех арестованных негодующим взглядом и, остановившись на т. Гринштейне Л., крикнул: «Тебе будет первая пуля», и переведя взгляд на тов. Введенского, сказал: «А тебе – вторая пуля!».
С горьким разочарованием и сожалением вспомнил тогда т. Гринштейн Л. свою ошибочную позицию в отношении белых офицеров, которых он защищал, но уже было поздно! […] //
Обстановка в Бердянске во второй половине марта 1919 года складывалась в нашу пользу. На горизонте отчетливо появилась грозная сила – Красная Армия, которая двигалась на юг Украины. Передовые части во главе т. Дыбенко уже заняли Екатеринослав и продвигались в направлении Синельников и далее к Азовскому морю. Белые начали проявлять нервозность, метались в панике. В Гуляй-Поле появились партизанские отряды Махно.
Белогвардейцы, опасаясь попасть в ловушку, вынуждены были срочно готовиться к эвакуации единственным морским путем – через Бердянский порт.
18 [783] марта 1919 года белогвардейские части оставили город.
19 [784] марта 1919 года подпольный Бердянский Ревком вновь в городе восстановил Советскую власть.
За время хозяйничания немцев и белогвардейцев экономика города была окончательно подорвана. Заводы, не имея постоянных заказов, работали менее чем на половину своей мощности, рабочие влачили жалкое существование, продолжая поддерживаться только за счет своих подсобных хозяйств, а те, у которых его не было, перебивались как кто мог – рыбной ловлей и проч. //
В этих условиях Ревкому трудно было организовать и налаживать нормальную жизнь в городе. Деньги из банка белогвардейцы позаботились вывезти все. Очередную зарплату рабочим было нечем выплачивать. На рынок подвоз продуктов из деревень прекратился. Кулацкие элементы, городская и торговая буржуазия оставшиеся излишки припрятала. Черные силы вели подрывную работу, пускали всевозможные слухи, направленные на дискредитацию Советской власти.
В начале апреля месяца [785] 1919 г. в Бердянск из центра России (г.Пензы) вернулась группа большевиков, ранее работавших в городе: т.т. Куликов [786] Н.И., Могильный А.М., Волков В.Л., Покрасов Н.З., Журков П.А. и другие, с помощью которых значительно усилилась организаторская деятельность городской партийной организации и Ревкома.
Председателем Ревкома был избран т. Куликов Н.И., секретарем Ревкома избран был я. Военкомом гор. Бердянска назначен т. Могильный А.М., Народным комиссаром труда утвержден был т. Романов Л., комиссаром финансов т. Дыбец С.С. Председателем уездной чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией был назначен т. Хоминский С.Ф., его заместителем – т. Винклер-Вербицкий А.М. и т. Березкин, член коллегии УЧК. Товарищ Яковлев А. утвержден редактором Бердянских известий – орган Горкома партии Ревкома.
Боевые вооруженные силы сводного красногвардейского отряда, сформированного Ревкомом из состава передовых революционных рабочих заводов, первые дни исключительно были заняты по поддержанию революционного порядка, очистке от контрреволюционных, враждебных и кулацких элементов, как в городе, так и в уезде. //
Вопреки нашему желанию, гарнизонную службу несли части 3-й повстанческой бригады Махно. Начальником гарнизона гор. Бердянска был Уралов М.П. Позднее в городе обосновался со своим штабом и сам Махно.
Присутствие в городе Махновцев не мало доставляло хлопот гражданской власти города в лице Ревкома. Население часто обращалось в Ревком с жалобами на самочинные действия махновцев, которые под предлогом обысков по изъятию оружия занимались не прикрытым грабежом. Нравы махновцев, пытавшихся «хозяйничать» в городе, могут характеризоваться следующим эпизодом:
В начале второй половины апреля м-ца кто-то из семьи старого рабочего кузнеца Азово-Черноморского завода товарища Некрасова [787] Наума Захаровича, кажется, его дочь Даша, в очень взволнованном состоянии прибежала в Ревком с просьбой прекратить грабеж, чинимый махновцами в его квартире под предлогом поисков оружия.
Вызвав дежуривших красногвардейцев в количестве 5 чел., я срочно направился по указанному адресу и немедленно прекратил подозрительную «операцию» по изъятию оружия, на которое, кстати, у т. Покрасова [788] Н.З. имелось специальное разрешение Ревкома. Однако ему угрожали расстрелом. Кроме отобранного револьвера махновцы за одно приготовили к изъятию изрядное количество личных, домашних вещей, которые тут же были возвращены по принадлежности. Задержанных подозрительных «оперативников»-махновцев пришлось препроводить в штаб Красной гвардии для установления личности.
Спустя некоторое время в помещение Ревкома ворвалась вооруженная группа махновцев и арестовала меня, якобы за то, что я вмешиваюсь в оперативные дела нач-ка штаба Махно – Озерова, // и предложила мне следовать в штаб Махно.
По пути в штаб, недалеко от помещения Ревкома, нас встретил Пред. Ревкома т. Куликов [789] Н.И., шедший в здание Ревкома со своей женой Елизаветой Трифоновной. Т. Куликов [790], остановив нас, поинтересовался, куда меня ведут и по какому поводу, немало удивляясь такому зрелищу, когда законного представителя Революционной власти секретаря Ревкома незнакомые вооруженные люди ведут неизвестно куда. Т. Куликов [791], узнав подробности, крепко выругался, вынужден был вместе со мною идти в штаб Махно. Когда мы пришли туда, н-к штаба Озеров, очевидно, был в курсе этого события.
Выразив Озерову свое негодование и решительный протест о незаконных действиях махновцев, мы потребовали от него немедленного моего освобождения, извинения и наказания виновных, но Озеров взял под защиту своих «оперативников», производивших обыск, как он выразился, в жидовской квартире, где было обнаружено оружие, обвинив меня во вмешательстве в оперативные действия гарнизонных частей, в подрыве авторитета Махно.
Видя такое агрессивное поведение н-ка штаба Озерова к нам, представителям Ревкома, мы потребовали разговора с самим Махно. Правильное разрешение этого инцидента приобретало для нас сугубо принципиальное политическое значение. Нужно было дать понять, что такое «хозяйничание» махновцев в городе не может быть больше терпимо, тем более, что в тот период Махно принял безоговорочное подчинение Главному командованию Красной армии, что означало уважение и признание органов революционной власти на местах. Нестор Махно принял нас и встретил с улыбкой, спросив: «Чем я обязан такому визиту высокопоставленных лиц гражданской власти гор. Бердянска?» //
Товарищ Куликов Н.И. вкратце изложил Махно суть дела, по которому мы вынуждены были к нему явиться, и выразил энергичный протест, потребовав, во-первых, прекращения безобразий, чинивших вооруженными группами махновцев, вызывающих законное недовольство городского населения и этим самым подрывающих авторитет Революционной власти и авторитет самого Махно. Во-вторых, немедленно освободить из-под ареста секретаря Ревкома, каким являлся я, и показать виновников этого инцидента.
Махно, видя свое затруднительное положение в создавшейся обстановке, вынужден был извиниться перед нами и признать этот инцидент недоразумением, пообещав наказать виновных в этом деле.
На прощание Махно посоветовал тов. Куликову Н.И. больше не брать с собою свою жену в свидетели для таких разговоров, которая при этом присутствовала.
Но на этом наглые выходки махновцев не закончились.
Части первой повстанческой бригады Махно, в тот период расквартированные в Бердянске, доставляли немалое беспокойство Ревкому, который неоднократно обсуждал создавшееся положение: систематические грабежи и убийства среди населения необузданными махновскими бандами. Но что мог Ревком противопоставить этим разнузданным элементам, из которых поголовно состояла вся бригада?
Чтобы прекратить пьянки, дебош и грабежи, Ревком принял решение: все винные склады и подвалы и находившиеся в них запасы вина уничтожить, как это не прискорбно было.
И вот, в один прекрасный день специально выделенные группы Красногвардейцев стали выпускать в канализационную систему и просто в кюветы сохранявшееся не одно десятилетие вино, которое // текло буквально рекой. Было уничтожено 80 тыс. ведер вина. Зрелище это трудно описуемо. Любители этого напитка тут же прикладывались и ничто-же сумняшеся пили из канавы до потери сознания, приговаривая: «Народное добро не должно пропадать даром». Но это мероприятие не внесло коренного изменения в поведении махновцев, они продолжали свои безчинства не только в городе, но и в уезде.
Было несколько организованных убийств: сотрудник УЧК т. Крохик обнаружен был зарубленным и брошенным в порту в море; работник продотряда т. Ильин Михаил Иванович (брат Ильина С.И.) был убит в селе Ново-Спасовка.
Похороны убитых товарищей вылились в мощную демонстрацию протеста городского населения против злодейского убийства борцов за власть Советов; на митинге, посвященном похоронам зверски убитых товарищей, с речами полного гнева выступали т.т. Яковлев Александр, Куликов Н.И.
Махно никак не мог примириться с наличием существования уездной чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и бандитизмом. Деятельность этого органа пролетарской диктатуры вызывали гнев и раздражение у Махно. И вот, он задался целью ликвидировать УЧК. Но это было замаскировано так, что Махно как будто к этой операции не имел никакого отношения. А на самом деле оказалось так: когда зампред. УЧК т. Винклер-Вербицкий А.М. после налета махновцев на помещение УЧК тут же явился в мое ночное дежурство в Ревком с сообщением о налете махновской банды на УЧК, то я немедленно позвонил по телефону на квартиру председателю Ревкома т. Куликову Н.И., вслед за этим немедленно с центральной телефонной станции от дежур. махновцев послышалось в трубку приказание мне о немедленном задержании товарища Винклер-Вербицкого А.М., на что я ответил, что его уже нет, он ушел в неизвестном направлении. //
На этот раз Махно уже не мог скрывать своего агрессивного отношения к ревкому. В устах Махно был единственный, да и то не вполне логичный аргумент: «Ревком я признаю, а УЧК – нет».
Председатель УЧК товарищ Хоминский С.Ф. и его заместитель товарищ Винклер-Вербицкий А.М. негласно считались махновцами приговоренными к уничтожению. Ревкомом, в связи с этим, были приняты меры к их безопасности.
Товарищ Хоминский С.Я. [792] на время был отправлен в г. Мелитополь, из которого он вернулся через дней десять после того, как махновцы оставили город.
Тов. Винклер-Вербицкий А.М. в свою очередь также был отправлен в Екатеринослав. Имел место еще один случай наскока и подрыва Бердянского Ревкома со стороны Махно. Это – попытка отправить на фронт группу красных курсантов, прибывших из центра России по просьбе Ревкома для формирования в городе сводного коммунистического Бердянского полка, на который можно было как на воинскую единицу в любой момент опереться.
В этом мероприятии Ревкома Махно усматривал попытку ослабить его позиции. Однако попытка Махно «расправиться» с курсантами не удалась. Военкомат использовал курсантов для организации воинской части, которая, кстати, явилась надежным заслоном при эвакуации и отступлении из города в момент наступления Деникинской армии на город Бердянск в июне 1919 года.
Махно и его части в результате неподчинения главному командованию Красной Армии были объявлены вне закона и преследовались.
Приватна колекція Є.С.Денисова
Примітки
782. У тексті одне слово не прочитано.
783. Друкована цифра виправлена на «12».
784. Друкована цифра виправлена на «13».
785. Попередні 4 слова закреслені, замість них написано: 20 марта.
786. Останні дві літери закреслені.
787. Так у тексті.
788. Так у тексті.
789. Останні дві літери закреслені.
790. Останні дві літери закреслені.
791. Останні дві літери закреслені.
792. Так у тексті.