20.01.1867 р.

І.І. Лиман, В.М. Константінова

Бердянск и Мариуполь

(Ответ г. Я. Д-вичу по поводу опровержения статьи В. Ильина 2-го)

(Окончание)

Что касается до выражения г. Я. Д-вича: «Река Калмиус представляет удобнейшее место для стоянки и безостановочной нагрузки каботажных судов», то относительно погрузки так может говорить только пристрастный защитник Мариуполя. Мне хорошо известны провозглашаемыя удобства нагрузки каботажных судов в Мариуполе, в описываемой местности, и всякий, кто ее знает, также согласится со мною, что она не представляет ничего более как сцепление множества препятствий. Большая часть товаров погружается на каботажные суда не иначе как с помощью дубов и в мешках, для перегрузки на лодки. Плата за эти дубы часто бывает столь значительна, что в Бердянске не платят того каботажным суднам, доставляющим товар на заграничные суда. Не следует упускать из виду, что и в Мариуполе каботажные суда берут плату за перевозку хлеба на заграничные суда не только менее чем в Бердянске, но часто даже и более значительную. Итак, кроме большой медленности в погрузке товаров, в особенности осенью, когда всякая минута дорога, товар, погружаемый в Мариуполе, облагается излишним, не редко чувствительным, расходом на дубы, которым платят не с четверти, а с каждого мешка. Этот установившийся в Мариуполе обычай лучше всего может служить доказательством провозглашаемых удобств тамошней погрузки и на сколько она в действительности удобна осенью и при сырости. О том, приняв во внимание приведенные обстоятельства, может судить каждый.

Вследствие всего этого цены на продукты в Мариуполе всегда стоят ниже, нежели в Бердянске. Часто такая разница бывает очень чувствительна для производителей и побуждает их предпочитать Бердянск Мариуполю, как наиболее выгодный исходный пункт для сбыта товаров. Как там будет по очистке устья реки Калмиуса землечерпательною машиною, это дело еще впереди; но восхищаться теперешней погрузкой в Мариуполе на каботажные суда может лишь только пристрастный защитник Мариуполя и человек, не привыкший видеть лучших удобств.

Погрузка товаров в Бердянске происходит с гораздо большими местными удобствами, и каботажные суда принимают груз у пристани; догрузок или перегрузок дубами не производится и не введено, как дело излишнее; и если изредка и случается, что по случаю сильного восточного ветра происходит убыль воды у пристани, то каботажное судно догружается в малом количестве, отступив от своего места, через другое судно, стоящее у пристани*). Но не следует упускать из виду, что когда это случается в Бердянске, то и в Мариуполе дубы более в ходу и плата с мешка товара прогрессивно возрастает. В тоже время в Таганроге убыль бывает так значительна, что вода отходит на несколько верст от берега, оставляя открытое дно. Следовательно, убыль воды в этом случае возрастает вообще по направлению к устьям Дона. Что касается до заграничных судов, то стоянка их на Бердянском рейде вполне обеспечена, и к нам приходят суда крупного размера, часто поднимающие до 6 тыс. ч., которыя и останавливаются не далее 1 ½ версты от берега, где и могут принимать весь груз.

Между прочим, г. Я. Д-вич проходит молчанием бердянские бухты, которыя, быть можеть, с меньшею затратою капитала и во всяком случае с более достоверным успехом могут быть устроены для того, дабы в них заграничные суда могли прямо с пристани принимать грузы; но об этом он умалчивает, вероятно, как о статье, весьма невыгодной для мариупольцев. За сим более подробно распространяться о портах, как неспециалисту, да к тому же имея дело, как и полагаю, с таковым же неспециалистом, и в добавок с ревностным до явного пристрастия защитником Мариуполя, прибегающим к искажению данных, считаю совершенно излишним. К тому же, к несчастию, я не могу на этот случай выставить статистическая данные; но вполне уверен, что перевес и в этом вопросе был бы на стороне Бердянска, как это случилось по предмету отпуска товаров за границу. Этот вопрос, по моему мнению, может быть разъяснен лишь опытными и беспристрастными специалистами, а также собранием мнений шкиперов, посещающих эти два порта; мне же остается сказать только то, что если б Мариупольский порт представлял более удобств, нежели Бердянский, то нет сомнения, что даже при естественном направлении торговли к Бердянску она, по близости другого порта с большими удобствами, какие рисует г. Я. Д-вич, развилась бы более в Мариуполе, нежели в Бердянске.

Но видно, что естественному направлению торговли к Бердянску содействуют и удобства его порта: эти два преимущества, идя рука об руку, привели к тому неизбежному результату, что Бердянск отодвинул Мариуполь на второй план, и торговля в нем, в ущерб Мариупольской, пошла быстрыми шагами вперед и ни в каком случае не только не остановится на точке замерзания, а напротив, прогрессивно, смотря по ходу европейской торговли, будет увеличиваться. Этот вопрос лучше всего решит будущее.

Что же касается до повторяемого несколько раз г. Я. Д-вичем оффициального значения г. В. Ильина 2-го, то вот это для меня, признаться, становится непонятным. Из статьи г.В. Ильина 2-го мы усматриваем, что ему было поручено начальством измерение Мариупольского рейда для составления карты; но объявлять об удобствах того или другого порта и о преимуществах для проведения железной дороги вряд ли ему поручалось, по крайней мере, это не усматривается из его статьи**). Следовательно, мнение г. В. Ильина 2-го не носит никакого оттенка оффициальности; оно есть не более как мнение частного человека. Быть может, и г. Я. Д-вич служит по какому либо ведомству; неужели же на одном этом основании он может иметь притязание на оффициальное значение своей заметки?

На предложенный г. Я. Д-вичем вопрос относительно того, что «многие торговые дома оставили Бердянск и ценность построек в город упала чуть ли не на 70 %» с просьбой объяснить ему это обстоятельство, я с удовольствием приступлю к тому, и могу его уверить, что не причина упадка торговли собственно в Бердянске вызвала вышепрописанные обстоятельства, а следующие, как небезизвестно и г. Я. Д-вичу, обстоятельства: торговля хлебом в Азовских портах за 1852 и 1853 гг., а также льняным семенем в 1854 году, предоставив большия выгоды негоциантам, возвысила в то же время значение южных русских портов в общественном мнении торгующих за-границею и представила им их как обетованные пункты, где заработать деньгу, и притом хорошую – дело очень легкое и удобоисполнимое.

Между Азовскими портами, по громадным оборотам тех годов, не мог не обратить на себя внимание новый город Бердянск, который успел в 1853 году отправить за границу более миллиона четвертей хлеба и семян. С наступлением военного времени явилась и большая деятельность для торговцев константинопольских и других центральных пунктов по разным интендантствам. Деятельность эта, как известно, предоставила многим торговцам большия выгоды, и по заключении мира многие из них с деньгами направились в Азовские порты. Многие поселились в Ростове, Таганроге, Бердянске, были, кажется, и в Мариуполе. Словом, в 1856 году открылось множество торговых домов в разных городах южной России, но преимущественно с малыми средствами. Были между ними и такие, которые имели малое понятие о хлебной торговле. Весьма понятно, что подобные люди, без знания местности, обычаев страны и местного языка, с трудом могли конкурировать с прежними, издавна установившимися, торговыми домами; к тому же, к их несчастию присоединились и другие затруднения: я хочу сказать о денежном кризисе 1857 года и вообще о шаткости хлебной торговли в продолжении нескольких лет сряду.

При такой обстановке не малое число торговых домов, при небольшом количестве дел и продуктов, неминуемо вызывало сильную конкуренцию, имевшую то последствие, что цены всех продуктов дорожали и покупались уже не сообразно заграничным ценам. Такое обстоятельство следует объяснить тем, что всякий наперерыв один перед другим желал что-нибудь купить, в предположении выручить хотя потребные расходы на содержание торгового дома. На деле же выходило на оборот: вместо ожидаемой пользы, приходилось нести убытки. Подобное ненормальное положение дел, весьма понятно, не могло долго продолжаться: многие разорились окончательно и были очень рады, что могли выехать, не задолжав на месте; другие убегали от неминуемого разорения. Таким печальным последствием окончился наплыв торговцев, и вот истинная причина того, что не только в Бердянске, но в Таганроге и Ростове закрылись многие торговые дома, преимущественно из новичков-пришельцев.

Этому обстоятельству не мало содействовало впоследствии и известное дело банкира Миреса по займу турецкого правительства, вследствие которого, по связям с торговлею в Турции, пострадали многие греческие торговые дома. Если в течение сего времени, по разным обстоятельствам, и выехали из Бердянска некоторыя давно торговавшия здесь лица, то это разве следует приписать упадку собственно бердянской торговли? Из Мариуполя некоторые тоже выезжали и переселились сюда; но разве в этом обстоятельстве нельзя предполагать разных торговых сделок и соображений, а непременно следует приписывать их упадку торговли и притом собственно в Бердянске? Кто сколько нибудь знаком с ходом торговли в наших портах, тот, без сомнения, вполне согласится с настоящим моим объяснением; для окончательного же убеждения г. Я. Д-вича я приведу следующее обстоятельство: Бердянску не помешало в 1865-м г. меньшее против прежнего число торговых домов отправить за-границу 518.553 чет., а в 1866 году – 669.254 четв., и в то же время более против Мариуполя; а в особенности в настоящем году. Кроме того, в 1853 году в Бердянске было не более контор, а отправлено более миллиона четв. Таким образом, выходит, что дело не в числе торговых домов, а в количестве отправляемых товаров.

Я мог бы этим кратким рассуждением отвечать г. Я. Д-вичу; но счел долгом разъяснить ему дело для того, дабы доказать, что не следует писать, и притом писать так резко, об обстоятельствах неизвестных; а если это сделано с умыслом, то надо согласиться, что выбор подобного способа действий вышел не совсем удачным, ибо изложенные мною выше факты очень хорошо известны каждому торгующему в Азовских портах, и потому выставлять их в искаженном виде составляет риск более чем непростительный. Относительно упадка цен на дома в Бердянске я скажу г. Я. Д-вичу следующее: должно быть ему небезизвестно, что ценность вообще на недвижимыя имения пала повсеместно в России, и в том числе во многих городах, и даже в столицах, ценность на дома. Причину упадка одни приписывают крестьянской реформе и вообще переходному положению, в котором находится теперь Россия, другие – разным финансовым обстоятельствам, а некоторые – просто недостатку денег. Как бы там ни было, но это печальное обстоятельство временно постигло не один Бердянск, и г. Я. Д-вич вовсе не указывает, чтобы в настоящее время ценность имений возвысилась в Мариуполе. Весьма понятно, что Бердянск, участвуя в прогрессе торговли, не мог в этом случае избегнуть и общей участи во временных невзгодах. Это есть лучшее ручательство будущего его прогресса и, быть может, большого его возвышения. Если Мариуполь не принимает участия в общем движении, то можно поздравить его, что ему предстоит незавидная участь впереди.

*) О выражении г. Я. Д-вича, что лодка, поднимающая 700 четв., должна была остановиться в Бердянске за волнорезом, и о том, что где будто бы было 10 фут глубины, там ныне 5, поговорим ниже.

**) Но ведь это следует само собою из приведенного факта. Ред.

Одесский Вестник. – № 15. – 20.І.1867. – С. 47 – 48.